Доказать свою нормальность

Имею мнение:

Мы решили рассказать вам свою историю не для того, чтобы пожаловаться или пропиариться. Эта история, как мы надеемся, поменяет алгоритм действий в нашей образовательной системе Частинского района.

Мы привыкли думать и верить в то, что все, что связано с детьми — святое, что никто и никогда не посмеет обидеть детей и все будет делаться только в их пользу. Но не все и не всегда, более того, иногда кто-то злостно пользуется нашим доверием и доверчивостью.

Кто-то злоупотребляет своими должностными обязанностями, а кто-то и просто им не соответствует. А мы привыкли не замечать, терпеть и пренебрегать интересами собственных детей.

Если наша история покажется вам вымыслом, то ответьте себе на простой вопрос: почему вы боитесь задавать в школе самые простые и элементарные вопросы?

Не потому ли, что боитесь оказаться на нашем месте?

«Мама, что со мной не так?»

Итак. В 2020 году наш ребенок пошел в школу. В связи с обостряющейся ситуацией из-за коронавируса сразу в сентябре мы перешли на семейное образование.

В январе сын успешно сдал аттестацию и вышел на очную форму обучения. Но уже в феврале мы начали замечать, что наш первоклашка часто бывает в подавленном состоянии. В этот период ребенок не раз задавал вопросы: «Мама, я что, дурак?», «Мама, со мной что-то не так?».

В мае классный руководитель настойчиво предложила нам пройти комиссию ПМПК (психолого-медико-педагогическая комиссия) или оставить ребенка на повторное обучение. От чего мы категорически отказались.

1 июня я пришла к завучу М.В. Лехтиной с просьбой перевести нас к другому педагогу, обосновав это тем, что с прежним не нашли общего языка. Завуч предложила перевести ребенка в коррекционный класс. По ее словам, ему там будет проще. Но мы настаивали на переводе к другому учителю. И нас перевели.

1 сентября 2021 г. ребенок пошел в школу в хорошем настроении с мотивацией добиться успеха в учебе. Он знал, что ему до декабря нужно подтянуть все предметы. То есть целенаправленно работал на успех.

Но в декабре классный руководитель предлагает нам снова посетить ПМПК. Мы возразили учителю: ребенок справляется с программой, он работает на уроках, у нас только сейчас стало получаться вселить ему веру в себя.

Но классный руководитель убеждала нас в том, что на комиссии нам помогут стать еще более успешными в учебе.

Я согласилась, но понимала, что все это добром для ребенка не кончится. Для назначения нам психолого-медико-педагогической комиссии было необходимо две отметки «неудовлетворительно». Но у нас была только одна двойка — по русскому. И ребенку решили подделать отметку по литературному чтению.

Мы пришли на комиссию. Заходим в кабинет. Сидят четыре специалиста... Врач-психиатр обращается к завучу к М.В. Лехтиной с вопросом: «Что планируете делать с этим ребенком дальше?» Классный руководитель в присутствии ребенка начинает подчеркивать его недостатки в учебе: как он плохо читает, пишет и т.д., что, в принципе, незаконно и неэтично (так как по правилам проведения ПМПК никакие обсуждения и заключения при ребенке не проводятся). М.В.Лехтина говорит: «Коррекционный класс пока под вопросом». Это тоже было сказано при ребенке, что и вызвало у него сильное эмоциональное потрясение.

По правилам ПМК четыре специалиста должны были провести диагностику. Но у нас никто никакой диагностики не проводил. Только психиатр задал несколько вопросов: «Назови фамилию, имя, отчество? Сколько тебе лет? В каком ты классе?» После чего на обрывке бумажки корявым почерком написал примеры. Работа комиссии свелась к тому, чтобы специалисты, пообщавшись между собой, выдали заранее готовое заключение.

При том в заключении не было выставлено никаких диагнозов. То есть никаких отклонений у ребенка не нашли. Но тем не менее назначили повторное обследование на май.

После этой комиссии ребенок веру в себя опять потерял, начал сомневаться в своих силах, и даже наша всевозможная родительская поддержка не решала всей глубины проблемы.

Учимся дальше. Сын начинает справляться все хуже и хуже. Математику и русский язык у него «продавили» до двоек. Нам пытались внушить, что он генетически не способен к математике. Как такое может быть, если у нас у всех в трех поколениях высшее техническое образование?

По русскому языку, как и по другим предметам, не оказывалось никакой помощи и поддержки. Если педагог видел, что идут двойки, он мог бы заниматься с ребенком дополнительно, как он делал и с другими детьми из класса. Либо выдавать какие-либо домашние работы. Но учитель, на наш взгляд, просто-напросто игнорировал проблему ребенка, помогать не хотел.

ЛИБО ВТОРОЙ ГОД, либо «коррекционка»?

В мае 2022 г. классный руководитель объяснила нам, что если наш ребенок перейдет в третий класс и не будет справляться с программой, его сразу переведут в коррекционный класс.

После чего нас опять вызывают на ПМПК, уже добровольно-принудительно, с угрозой, что, если мы туда не явимся, нас оставят на второй год.

Приходим на ПМПК в назначенное время. Ситуация повторяется. Единственное, М.В.Лехтина добавила фразу: «Пока переводить в коррекционный класс не будем, дадим шанс, оставим на повторное обучение». Опять же подчеркнули все недостатки ребенка в его присутствии.

На повторное обучение я не согласилась, аргументируя это тем, что скорость чтения — это пока единственная проблема сына. А по русскому языку требуется помощь педагога.

1 августа я пишу письмо на имя директора школы с вопросом, что будет, если мы не сдадим аттестацию? Нам предложили коррекционный класс или повторное обучение. То есть, на выбор: либо одно либо другое.

После этого мы принимаем нелегкое для нас решение. Но все же единственно верное.

Мы рассказываем ребенку обо всех правонарушениях, совершенных в его адрес. Сын четыре дня был сам не свой, от него был единственный вопрос: «Зачем?».

Через четыре дня он ко мне подходит и говорит: «Мама, я все могу?» Отвечаю: «Ты можешь все! ты ограничен только своими желаниями». Сын вышел и сел на велосипед, который был куплен ему еще 2 года назад. Как только мы ни уговаривали его сесть на этот велосипед, он боялся. А тут сел и поехал.

С этого момента началась психологическая разгрузка ребенка. Над этим работали все родственники. Они уже всё знали, и помогали исправлять ошибки школы и педагогов.

На самом деле мы свою проблему могли решить одним письмом. Если бы ребенок не сдал аттестацию, мы бы просто написали заявление на имя директора:

«Прошу разработать индивидуальный план работы с моим ребенком в связи с неликвидацией академической задолженности». И по закону школа обязана была бы его разработать.

Если бы после работы по индивидуальному плану ребенок вновь не сдал аттестацию, это бы являлось фактом того, что учитель плохо разработал индивидуальный план, а никак не недостатками ребенка.

Комиссия с нарушениями

Дальше я буквально начала расследование — прочитала все должностные инструкции, вдоль и поперек изучила федеральный закон об образовании, все нормативные акты, правила проведения ПМПК, комиссий по делам несовершеннолетних и т.д.

То есть, как я уже говорила, мы могли эту проблему решить одним письмом, но хотелось углубиться и понять, как работает образовательная система в нашем районе, если, предположим, мы бы не знали про право ребенка на индивидуальный план обучения, который нам почему-то никто не предложил.

11 августа мы получили ответ от школы по адаптированной программе и повторному обучению. На следующий день я пришла в управление образования к В.В.Пономаревой с вопросом, как могла проводиться ПМПК с таким количеством нарушений: обсуждение недостатков проводилось при ребенке, на комиссии не было проведено никакой диагностики и, несмотря на то, что не было выявлено никаких отклонений, была назначена повторная диагностика! Зачем тогда она вообще проводилась? На что В.В. Пономарева ответила: «У вас есть записи? Нет. Вы ничего не сможете доказать в суде». И посоветовала в следующий раз вести запись ПМПК.

И вот что нам удалось выяснить после того, как мы изучили всю законодательную базу касательно нашей проблемы.

С 2013 года в нашей школе действует положение о сдаче академической задолженности со сроками. Первый срок ликвидации академической задолженности принимают до конца текущего учебного года. Это является прямым нарушением федерального закона 273, ст. 58, п. 8. Так как при возникновении академической задолженности ребенок должен быть переведен в следующий класс условно. А задолженность он имеет право устранять до конца текущего года, уже будучи переведенным в следующий класс.

Но нашего ребенка в третий класс никто переводить не собирался. А повторная аттестация была назначена еще в мае, как издевательство, на 1 и 2 сентября.

Повторно с комиссией ребенок должен был сдать долг по школьному положению до 15 сентября. И это тоже противоречит закону об образовании, ст. 58, п.5, так как сроки в нем указаны до конца текущего года. И сдавать ребенок должен не по каким-то срокам, а именно по подготовленности, которую определяет педагог и родитель.

Во всех школах, но не нашего района, первый срок сдачи сентябрь-октябрь. Второй — ноябрь-декабрь. На вопрос, чем обусловлены столь скоростные сроки в нашем случае, директор школы и В.В.Пономарева пояснили, что так ребенку проще адаптироваться на повторном обучении.

А почему обязательно должно быть повторное обучение? Если основную программу ребенок освоил. Одна, две, три неаттестации, а в некоторых школах края и 4 предмета, по которым была неаттестация, и ученика переводят на индивидуальный план обучения. А у нас с одной задолженностью могут оставить на второй год?

Я думаю, что парочка заявлений от родителей перевести ребенка на индивидуальный план обучения поубавит желание оставлять детей на повторное обучение.

Говорят, только в этом году в школах района около 10 второгодников.

Не слишком ли много?

Повторюсь, что нас, видимо, тоже никто не планировал переводить в 3 класс. В мае классный руководитель собрала учебники за второй класс и не выдала за третий.

Со слов ребенка, классный руководитель отправила его на автобус на урок раньше, и по окончании уроков ребята, проходя мимо остановки, спрашивали его: «А чего ты здесь стоишь? А нам выдали учебники».

Как должен был чувствовать себя ребенок в этот момент? Его не ждали в третьем классе!

С вопросами об академической задолженности и отмене результатов 1 сентября мы обратились в комиссию по делам несовершеннолетних. Комиссия не нашла никаких нарушений, даже не запросила ни один из документов ни от школы, ни от нас.

Почему? Оказалось, что начальник КДН Ю.Г.Григорьев являлся в период с 2013 до 2020 года начальником управления образования. При нем и были приняты сроки сдачи академической задолженности, нарушающие не только законы, но и интересы обучающихся, которые действуют до сих пор.

Как он сейчас может найти нарушения, если истинно убежден в их правильности?..

Когда в школе поняли, что мы не пойдем на повторное обучение, а коррекционный класс нам не подходит в связи с отсутствием отклонений в развитии, и мы будем писать заявление на индивидуальный план, который в нашей школе почему-то не практикуется, у администрации школы появилось большое желание, чтобы мы поскорее ликвидировали академическую задолженность.

В итоге выполнили все наши условия, то есть, убрали комиссию, поменяли педагога, поставили независимого, которого выбрали мы и ребенок. Ребенок в расслабленном состоянии и без лишнего стресса сдает математику на 4, русский — на 3-4.

Нам выделили трех специалистов: дефектолога, психолога и логопеда, независимых. Которые провели диагностику и дали заключение о том, что ребенок в развитии не имеет отклонений, ни в физиологическом, ни в психическом, ни в интеллектуальном.

Ребенок, кстати, прошел весь этот кошмар с полным осознанием того, что ему приходится доказывать свою нормальность.

Мы победили!

В данный момент сын учится у того же педагога. Первую четверть в 3 классе окончил легко.

Хочу отметить, ни в одном из писем и заявлений мы не выдвигали требований и просьб кого-либо уволить или снять с должности.

Я считаю, что классный руководитель не может уйти на заслуженный отдых на негативной ноте. Ему сейчас надо исправить все свои ошибки и выпустить детей в пятый класс. Уверена, что она сможет поменять отношение к моему ребенку, и они расстанутся с ним на хорошей ноте.

Сейчас мы абсолютно уверены в своей правоте, своих знаниях. Ребенка записали на кучу кружков, так как 2 года были лишены такой возможности. Сын был морально подавлен, старался никуда в общество не показываться, он действительно был уверен в том, что он отсталый. Поэтому противостоял до слез, если начинали говорить о дополнительном образовании. Сейчас он с удовольствием ходит на внешкольные занятия.

В.В. Пономарева принесла нам извинения от лица всей школы за столь несправедливое отношение к ребенку. Пообещала привести проведение ПМПК к соответствующим нормам и вернуть ей первоначальный смысл и цели. А формат и правила проведения комиссии в Частинском районе узаконить.

Обещала выделить для проведения комиссии не «кладовку», как во все предыдущие годы, а свой просторный кабинет.

Я предлагала вообще отдать его под начальные классы для проведения уроков в первую смену. Но она обещала подумать.

А еще Валентина Васильевна пообещала проконтролировать изменения положения о ликвидации академической задолженности в соответствии с законами и интересами обучающихся.

Директор школы также признала ошибки и пообещала к новому году во всех школах района изменить даты проведения аттестаций для ликвидации академической задолженности с соблюдением интересов обучающихся, а также со следующего года начать практиковать индивидуальный план обучения как альтернативу повторному обучению.

Расписание звонков и уроков теперь будет только в соответствии с СП и СаНПиН. Вторым и третьим уроками в начальных классах только русский язык и математика, а не четвертым и пятым.

И больше никаких лишений больших перемен! А также ввести обязательную обработку классов перед каждой сменой, согласно СанПИН.

Марина Вячеславовна Лехтина, как педагог-психолог, пообещала использовать науку «психологию» только во благо детей. И больше никаких коррекционных классов.

Ну, что тут скажешь? Правильно выстроенные приоритеты и задачи.

Теперь самое главное — не сворачивать с пути. А мы с вами проверим их работу ровно через месяц.